2.12.2009
Поэма Ахматовой – сложное, многомерное произведение с широко разветвленным смыслом, зависящим от множества ассоциативных связей. В композиционном построении участвуют ряды эпиграфов вступления, посвящения, предисловия и послесловия, отрывок из письма, значимые датировки, прозаические заставки к частям и главам, напоминающие театральные ремарки, и, наконец, примечания, которые гораздо теснее связаны с остальным текстом, чем примечания к “Онегину”. Принцип монтажности выступает в поэме еще заметней.
Совершенно в духе Пушкина Анна Ахматова поясняет некоторые реалии. Все эти “Dandy, франт”, “Шляпа a la Bolivar”, эти рестораны, “Rout, вечернее собрание без танцев, собственно значит “толпа”" (примечания 2, 3, 4, 37, 44) воздействуют на читателя пушкинского романа стилистической окраской и даже складываются в некое подобие смысловой линии, тематического мотива. То же у Ахматовой: “Лизиска – псевдоним императрицы Мессалины в римских притонах”, “Долина Иосафата – предполагаемое место Страшного суда”, “Баута – венецианская полумаска” (примечания 3, 4, 11) (17)*, – все это придает под видом кратких пояснений дополнительные черты смыслу. Или в другой версии текста: “Мальтийская капелла – построена по проекту Кваренги (с 1798 г. по 1800 г.) во внутреннем дворе Воронцовского дворца, в котором потом помещался пажеский корпус” (18)*.
Пояснения усложняются, появляется литературный фон, играющий столь важную роль как в “Онегине”, так и в “Поэме без героя”. Например: “”Столетняя чаровница” – романтическая поэма вроде “Беппо” Байрона” (примечание 6) (19)*. Страстные и напряженные строки, посвященные этой чаровнице, разрешаются шутливой интонацией, вызывающей по-пушкински ироническое примечание:
Я пила ее в капле каждой
И, бесовскою черною жаждой
Одержима, не знала, как
Мне разделаться с бесноватой:
Я грозила ей Звездной Палатой
И гнала на родной чердак…
(С. 435)«Чердак – это место, где, по представлению читателей, рождаются все поэтические произведения». У Ахматовой, как и у Пушкина, возникают порой ссылки на собственные стихи. Так, по поводу строки “К Аи я больше не способен” Пушкин цитирует свое послание к брату:
В лета красные мои
Поэтический Аи
Нравился мне пеной шумной,
Сим подобием любви
Или юности безумной и проч.
(VI, 194)
В тексте Ахматовой читаем:
В хрустале утонуло пламя,
“И вино, как отрава, жжет”.
(С. 418)
В Примечании указывается источник последней строки:
Отчего мои пальцы словно в крови
И вино, как отрава, жжет?
(Новогодняя баллада. С. 440)В некоторых примечаниях возникает прямая перекличка с “Онегиным”. Как известно, у Пушкина в “Онегине” есть так называемые “пропущенные строфы”, призванные побуждать читателя к сотворчеству, напрягая его воображение. Как и Пушкин, Ахматова обозначает некоторые строфы римской цифрой и рядами точек, а в примечании пишет: “Пропущенные строфы – подражание Пушкину. См. в “Евгении Онегине”: “Смиренно сознаюсь также, что в Дон Жуане есть две выпущенные строфы”, – писал Пушкин (примечание 10) ” (с. 440).
В стихотворном тексте Ахматовой есть место, где она пишет о похоронах Шелли, и к стихам:
И все жаворонки всего мира
Разрывают бездну эфира
(С. 436) относится примечание 12: “”Жаворонки” см. знаменитое стихотворение Шелли To the Skulark “К жаворонку”" (с. 440), и приводится кусочек текста. Все это весьма напоминает пушкинскую отсылку к “Рыбакам” Гнедича. К строке “Ясно все: не ко мне, так к кому же” относится иронический комментарий: “Три “к” выражают замешательство автора” (с. 440). Порой и Пушкин и Ахматова акцентируют в примечаниях различные возможности развертывания текста (кстати, “Поэма без героя” вообще не существует в окончательной версии, в принципе, их можно выбирать). Иногда примечания Ахматовой подчеркивают условность поэтического текста или сиюминутность его возникновения (и то и другое – типично пушкинские черты).
Подобные примеры легко умножить. Но даже и в этих беглых сопоставлениях достаточно явственно проступает структурная и эстетическая функция авторских примечаний к “Евгению Онегину”. На фоне предшествующих, сопутствующих и последующих литературных явлений, по контрасту или сходству, вырисовывается, что примечание – важная составляющая связь в композиционной “мозаике” большой лиро-эпической формы наряду с такою же ролью предисловий, эпиграфов, посвящений, вставок, “пропусков” текста и т. п., и, наконец, примечания как жанровая черта стихотворного романа частично входят в более широкий структурный принцип жанра – столкновение стиха и прозы.
