8.02.2011
- Нет, нет и нет! – Настойчиво заговорил Борменталь, – извольте заложить.
- Ну, что, ей-богу, – забурчал недовольно Шариков.
- Благодарю вас, доктор, – ласково сказал Филипп Филиппович, – а то мне уже надоело делать замечания.
- Все равно не позволю есть, пока не заложите. Зина, примите майонез у Шарикова.
- Как это так примите ? – расстроился Шариков, – я сейчас заложу.
Левой рукой он заслонил блюдо от Зины, а правой запихнул салфетку за воротник и стал похож на клиента в парикмахерской.
- И вилкой, пожалуйста, – добавил Борменталь.
Шариков длинно вздохнул и стал ловить куски осетрины в густом соусе.
- Я еще водочки выпью – заявил он вопросительно.
- А не будет ли вам? – осведомился Борменталь, – вы последнее время слишком налегаете на водку.
- Вам жалко? – осведомился Шариков и глянул исподлобья.
- Глупости говорите… – вмешался суровый Филипп Филиппович, но Борменталь его перебил.
- Не беспокойтесь, Филипп Филиппович, я сам. Вы, Шариков, чепуху говорите, и возмутительнее всего то, что говорите ее безапелляционно и уверенно. Водки мне, конечно, не жаль, тем более что она не моя, а Филиппа Филипповича. Просто – это вредно. Это – раз, а второе – вы и без водки держите себя неприлично.
Борменталь указал на заклеенный буфет.
- Зинуша, дайте мне, пожалуйста, еще рыбы, – произнес профессор.
Шариков тем временем потянулся к графинчику и, покосившись на Борменталя, налил рюмочку.
- И другим надо предложить, – сказал Борменталь, – и так: сперва Филиппу Филипповичу, затем мне, а в заключение себе.
Шариковский рот тронула едва заметная сатирическая улыбка, и он разлил водку по рюмкам.
- Вот все у нас, как на параде, – заговорил он, – салфетку – туда, галстук – сюда, да извините , да пожалуйста-мерси , а так, чтобы по-настоящему, – это нет. Мучаете сами себя, как при царском режиме.
- А как это по-настоящему ? – позвольте осведомиться.
Шариков на это ничего не ответил Филиппу Филипповичу, а поднял рюмку и произнес:
- Ну, желаю, чтобы все…
- И вам также, – с некоторой иронией отозвался Борменталь.
Шариков выплеснул содержимое рюмки себе в глотку, сморщился, кусочек хлебца поднес к носу, понюхал, а затем проглотил, причем глаза его налились слезами.
- Стаж, – вдруг отрывисто и как бы в забытьи проговорил Филипп Филиппович.
Борменталь удивленно покосился.
- Виноват?..
- Стаж, – повторил Филипп Филиппович и горько качнул головой, – тут уж ничего не поделаешь – Клим!
Борменталь с чрезвычайным интересом остро вгляделся в глаза Филиппа Филипповича.
- Вы полагаете, Филипп Филиппович?
- Нечего и полагать, уверен в этом.
- Неужели… – начал Борменталь и остановился, покосившись на Шарикова.
Тот подозрительно нахмурился.
- Spater… – негромко сказал Филипп Филиппович.
- Gut, – отозвался ассистент.
Зина внесла индейку. Борменталь налил Филиппу Филипповичу красного вина и предложил Шарикову.
- Я не хочу. Я лучше водочки выпью. – Лицо его замаслилось, на лбу проступил пот, он повеселел. И Филипп Филиппович несколько подобрел после вина. Его глаза прояснились, он благосклоннее поглядывал на Шарикова, черная голова которого в салфетке сидела, как муха в сметане.
Борменталь же, подкрепившись, обнаружил склонность к деятельности.
- Ну-с, что же мы с вами предпримем сегодня вечером? – осведомился он у Шарикова.
Тот поморгал глазами, ответил:
- В цирк пойдем, лучше всего.
- Каждый день в цирк? – довольно благодушно заметил Филипп Филиппович, – это довольно скучно, по-моему. Я бы на вашем месте хоть раз в театр сходил.
- В театр я не пойду, – неприязненно отозвался Шариков и перекосил рот.
- Икание за столом отбивает у других аппетит, – машинально сообщил Борменталь. – Вы меня извините… Почему, собственно, вам не нравится театр?
Шариков посмотрел в пустую рюмку, как в бинокль, подумал и оттопырил губы.
- Да дурака валяние… Разговаривают, разговаривают… Контрреволюция одна.
Филипп Филиппович откинулся на готическую спинку и захохотал так, что во рту у него засверкал золотой частокол. Борменталь только повертел головой.
- Вы бы почитали что-нибудь, – предложил он, – а то, знаете ли…
- Я уж и так читаю, читаю… – ответил Шариков и вдруг хищно и быстро налил себе пол стакана водки.
- Зина! – тревожно закричал Филипп Филиппович, – убирай, детка, водку! Больше не нужна. Что же вы читаете?
В голове у него вдруг мелькнула картина: необитаемый остров, пальма, и человек в звериной шкуре и колпаке. Надо будет Робинзона …
- Эту… Как ее… переписку Энгельса с этим… как его, дьявола? – с Каутским.
Борменталь остановил на полдороге вилку с куском белого мяса, а Филипп Филиппович расплескал вино. Шариков в это время изловчился и проглотил водку.
Филипп Филиппович локти положил на стол, вгляделся в Шарикова и спросил:
- Позвольте узнать, что вы можете сказать по поводу прочитанного?
Шариков пожал плечами.
- Да не согласен я.
- С кем? С Энгельсом или с Каутским?
- С обоими, – ответил Шариков.
- Это замечательно, клянусь богом. Всех, кто скажет, что другая… А что бы вы со своей стороны могли предложить?
- Да что тут предлагать?.. А то пишут, пишут… конгресс, немцы какие-то… Голова пухнет. Взять все, да и поделить…
- Так я и думал, – воскликнул Филипп Филиппович, шлепнув ладонью по скатерти, – именно так и полагал!
- Вы и способ знаете? – спросил заинтересованный Борменталь.
- Да какой тут способ, – становясь словоохотливым после водки, объяснил Шариков, – дело не хитрое. А то что ж: один в семи комнатах расселся, штанов у него сорок пар, а другой шляется, в сорных ящиках питание ищет.
- Насчет семи комнат – это вы, конечно, на меня намекаете? – горделиво прищурившись, спросил Филипп Филиппович.
Шариков съежился и промолчал.
- Что ж, хорошо! Я не против дележа. Доктор, скольким вы вчера отказали?
- Тридцати девяти человекам, – тотчас ответил Борменталь.
- Гм… Триста девяносто рублей. Ну, грех на трех мужчин. Дам – Зину и Дарью Петровну – считать не станем. С вас, Шариков, сто тридцать рублей. Потрудитесь внести.
- Хорошенькое дело, – ответил Шариков, испугавшись, – это за что такое?
- За кран и за кота, – рявкнул вдруг Филипп Филиппович, выходя из состояния иронического спокойствия.
- Филипп Филиппович! – тревожно воскликнул Борменталь.
- Погодите! За безобразие, которое вы учинили и благодаря которому сорвали прием! Это же нестерпимо. Человек, как первобытный, прыгает по всей квартире, рвет краны! Кто убил кошку у мадам Полласухер? Кто…
- Вы, Шариков, третьего дня укусили даму на лестнице, – налетел Борменталь.
- Вы стоите!.. – кричал Филипп Филиппович.
- Да она меня по морде хлопнула! – взвизгнул Шариков, – у меня не казенная морда!
- Потому что вы ее за грудь ущипнули! – закричал Борменталь, опрокинув бокал, – вы стоите…
- Вы стоите на самой низшей ступени развития, – перекричал Филипп Филиппович, – вы еще только формирующееся, слабое в умственном отношении существо, все ваши поступки чисто звериные, и вы в присутствии двух людей с университетским образованием позволяете себе с развязностью совершенно невыносимой подавать какие-то советы космического масштаба и космической же глупости о том, как все поделить… А в то же время вы наглотались зубного порошку!..
- Третьего дня, – подтвердил Борменталь.
- Ну вот-с, – гремел Филипп Филиппович, – зарубите себе на носу, кстати, почему вы стерли с него цинковую мазь? – что вам нужно молчать и слушать, что вам говорят!
Страницы: 1 2