8.02.2011

- Нет, нет и нет! – Настойчиво заговорил Борменталь, – извольте заложить.

- Ну, что, ей-богу, – забурчал недовольно Шариков.

- Благодарю вас, доктор, – ласково сказал Филипп Филиппович, – а то мне уже надоело делать замечания.

- Все равно не позволю есть, пока не заложите. Зина, примите майонез у Шарикова.

- Как это так примите ? – расстроился Шариков, – я сейчас заложу.

Левой рукой он заслонил блюдо от Зины, а правой запихнул салфетку за воротник и стал похож на клиента в парикмахерской.

- И вилкой, пожалуйста, – добавил Борменталь.

Шариков длинно вздохнул и стал ловить куски осетрины в густом соусе.

- Я еще водочки выпью – заявил он вопросительно.

- А не будет ли вам? – осведомился Борменталь, – вы последнее время слишком налегаете на водку.

- Вам жалко? – осведомился Шариков и глянул исподлобья.

- Глупости говорите… – вмешался суровый Филипп Филиппович, но Борменталь его перебил.

- Не беспокойтесь, Филипп Филиппович, я сам. Вы, Шариков, чепуху говорите, и возмутительнее всего то, что говорите ее безапелляционно и уверенно. Водки мне, конечно, не жаль, тем более что она не моя, а Филиппа Филипповича. Просто – это вредно. Это – раз, а второе – вы и без водки держите себя неприлично.

Борменталь указал на заклеенный буфет.

- Зинуша, дайте мне, пожалуйста, еще рыбы, – произнес профессор.

Шариков тем временем потянулся к графинчику и, покосившись на Борменталя, налил рюмочку.

- И другим надо предложить, – сказал Борменталь, – и так: сперва Филиппу Филипповичу, затем мне, а в заключение себе.

Шариковский рот тронула едва заметная сатирическая улыбка, и он разлил водку по рюмкам.

- Вот все у нас, как на параде, – заговорил он, – салфетку – туда, галстук – сюда, да извините , да пожалуйста-мерси , а так, чтобы по-настоящему, – это нет. Мучаете сами себя, как при царском режиме.

- А как это по-настоящему ? – позвольте осведомиться.

Шариков на это ничего не ответил Филиппу Филипповичу, а поднял рюмку и произнес:

- Ну, желаю, чтобы все…

- И вам также, – с некоторой иронией отозвался Борменталь.

Шариков выплеснул содержимое рюмки себе в глотку, сморщился, кусочек хлебца поднес к носу, понюхал, а затем проглотил, причем глаза его налились слезами.

- Стаж, – вдруг отрывисто и как бы в забытьи проговорил Филипп Филиппович.

Борменталь удивленно покосился.

- Виноват?..

- Стаж, – повторил Филипп Филиппович и горько качнул головой, – тут уж ничего не поделаешь – Клим!

Борменталь с чрезвычайным интересом остро вгляделся в глаза Филиппа Филипповича.

- Вы полагаете, Филипп Филиппович?

- Нечего и полагать, уверен в этом.

- Неужели… – начал Борменталь и остановился, покосившись на Шарикова.

Тот подозрительно нахмурился.

- Spater… – негромко сказал Филипп Филиппович.

- Gut, – отозвался ассистент.

Зина внесла индейку. Борменталь налил Филиппу Филипповичу красного вина и предложил Шарикову.

- Я не хочу. Я лучше водочки выпью. – Лицо его замаслилось, на лбу проступил пот, он повеселел. И Филипп Филиппович несколько подобрел после вина. Его глаза прояснились, он благосклоннее поглядывал на Шарикова, черная голова которого в салфетке сидела, как муха в сметане.

Борменталь же, подкрепившись, обнаружил склонность к деятельности.

- Ну-с, что же мы с вами предпримем сегодня вечером? – осведомился он у Шарикова.

Тот поморгал глазами, ответил:

- В цирк пойдем, лучше всего.

- Каждый день в цирк? – довольно благодушно заметил Филипп Филиппович, – это довольно скучно, по-моему. Я бы на вашем месте хоть раз в театр сходил.

- В театр я не пойду, – неприязненно отозвался Шариков и перекосил рот.

- Икание за столом отбивает у других аппетит, – машинально сообщил Борменталь. – Вы меня извините… Почему, собственно, вам не нравится театр?

Шариков посмотрел в пустую рюмку, как в бинокль, подумал и оттопырил губы.

- Да дурака валяние… Разговаривают, разговаривают… Контрреволюция одна.

Филипп Филиппович откинулся на готическую спинку и захохотал так, что во рту у него засверкал золотой частокол. Борменталь только повертел головой.

- Вы бы почитали что-нибудь, – предложил он, – а то, знаете ли…

- Я уж и так читаю, читаю… – ответил Шариков и вдруг хищно и быстро налил себе пол стакана водки.

- Зина! – тревожно закричал Филипп Филиппович, – убирай, детка, водку! Больше не нужна. Что же вы читаете?

В голове у него вдруг мелькнула картина: необитаемый остров, пальма, и человек в звериной шкуре и колпаке. Надо будет Робинзона …

- Эту… Как ее… переписку Энгельса с этим… как его, дьявола? – с Каутским.

Борменталь остановил на полдороге вилку с куском белого мяса, а Филипп Филиппович расплескал вино. Шариков в это время изловчился и проглотил водку.

Филипп Филиппович локти положил на стол, вгляделся в Шарикова и спросил:

- Позвольте узнать, что вы можете сказать по поводу прочитанного?

Шариков пожал плечами.

- Да не согласен я.

- С кем? С Энгельсом или с Каутским?

- С обоими, – ответил Шариков.

- Это замечательно, клянусь богом. Всех, кто скажет, что другая… А что бы вы со своей стороны могли предложить?

- Да что тут предлагать?.. А то пишут, пишут… конгресс, немцы какие-то… Голова пухнет. Взять все, да и поделить…

- Так я и думал, – воскликнул Филипп Филиппович, шлепнув ладонью по скатерти, – именно так и полагал!

- Вы и способ знаете? – спросил заинтересованный Борменталь.

- Да какой тут способ, – становясь словоохотливым после водки, объяснил Шариков, – дело не хитрое. А то что ж: один в семи комнатах расселся, штанов у него сорок пар, а другой шляется, в сорных ящиках питание ищет.

- Насчет семи комнат – это вы, конечно, на меня намекаете? – горделиво прищурившись, спросил Филипп Филиппович.

Шариков съежился и промолчал.

- Что ж, хорошо! Я не против дележа. Доктор, скольким вы вчера отказали?

- Тридцати девяти человекам, – тотчас ответил Борменталь.

- Гм… Триста девяносто рублей. Ну, грех на трех мужчин. Дам – Зину и Дарью Петровну – считать не станем. С вас, Шариков, сто тридцать рублей. Потрудитесь внести.

- Хорошенькое дело, – ответил Шариков, испугавшись, – это за что такое?

- За кран и за кота, – рявкнул вдруг Филипп Филиппович, выходя из состояния иронического спокойствия.

- Филипп Филиппович! – тревожно воскликнул Борменталь.

- Погодите! За безобразие, которое вы учинили и благодаря которому сорвали прием! Это же нестерпимо. Человек, как первобытный, прыгает по всей квартире, рвет краны! Кто убил кошку у мадам Полласухер? Кто…

- Вы, Шариков, третьего дня укусили даму на лестнице, – налетел Борменталь.

- Вы стоите!.. – кричал Филипп Филиппович.

- Да она меня по морде хлопнула! – взвизгнул Шариков, – у меня не казенная морда!

- Потому что вы ее за грудь ущипнули! – закричал Борменталь, опрокинув бокал, – вы стоите…

- Вы стоите на самой низшей ступени развития, – перекричал Филипп Филиппович, – вы еще только формирующееся, слабое в умственном отношении существо, все ваши поступки чисто звериные, и вы в присутствии двух людей с университетским образованием позволяете себе с развязностью совершенно невыносимой подавать какие-то советы космического масштаба и космической же глупости о том, как все поделить… А в то же время вы наглотались зубного порошку!..

- Третьего дня, – подтвердил Борменталь.

- Ну вот-с, – гремел Филипп Филиппович, – зарубите себе на носу, кстати, почему вы стерли с него цинковую мазь? – что вам нужно молчать и слушать, что вам говорят!

Страницы: 1 2